В троллейбусе

Это случилось вчера, в троллейбусе. Был час пик. С трудом протиснувшись к окну, я оглянулась – Андрей пробирался ко мне.

– Ну, что – цела? — он смотрел на меня сверху вниз и был похож на великана.

– Какой же ты большой!..

– Это не главное моё достоинство.

– Надеюсь... А интересно, что ты считаешь главным?

– М-м... Я добрый!

– Правда?

Он весело кивнул.

– Я знал, что это тебе понравится.

Мы замолчали, прижатые тисками плеч, спин, чьих-то рук, в жарком дыхании людей, разных и одинаковых в тусклом освещении сумерек. Где-то закричал ребёнок.

– Не могу выносить детского плача, – шепнул он мне и сморщился страдальчески.

Троллейбус тряхнуло, мы вцепились друг в друга, и я почувствовала его сильные, надёжные руки. «Как хорошо, что он рядом. Большой и добрый. Мой рыцарь с голубыми, как небо, глазами.  Удивительно – глаза как небо...»

– Ты чего задумалась?

– Так...

Он осторожно поправил у меня воротник: «Так ты ещё лучше». А троллейбус всё ехал. Нас трясло, покачивало, но мне было всё равно.

– Неудобная штука – транспорт, – вздохнул Андрей. – Завидую людям двадцать первого века: они лишь по фильмам будут представлять наши грохочущие трамваи и троллейбусы, доверху набитые людьми. Или по книгам...

– Да, ты прав. И я бы с удовольствием читала об этом, чем испытывать каждый день, – почти машинально поддакнула я.

– Как я не подумал об этом! – неожиданно  оживился   Андрей. – Ну, ничего, сейчас тебе позавидуют все, кто здесь стоит.

– Ты хочешь поднять вон ту старушку и посадить меня на её место?

– Да нет, ты слишком молода, чтобы сидеть на местах для инвалидов. Правило буравчика по физике учила?

Он говорил, а его рука протискивалась между мной и стоявшим рядом мужчиной, пока не ухватилась за поручень.

– Поосторожней нельзя? — пробасили мне в ухо.

– Сейчас ты увидишь ещё одно моё достоинство...

– Что ты задумал, Андрей? – встревожилась я.

– Я хочу, чтобы тебе было удобно стоять...

Он медленно выговаривал слова, а его руки, как стальные прутья, раздвигали толпу, образуя вокруг меня свободное пространство.

– Вы что, молодой человек?

– Куда толкаешь?!

– Брось, парень, здесь не место спортом заниматься!

Андрей молчал, как будто это его не касалось, и смотрел на меня:

– Теперь тебе лучше?

– Что? Лучше?

Да, руки Андрея, отвоевав пространство, предохраняли от нечаянных толчков, но как же неуютно было стоять под прямыми колючими взглядами.

– Прости, Андрей, но я не понимаю, зачем это?

На него давили сзади, и я видела, что он с трудом сдерживает этот натиск.

– Андрей, мне это не нравится. Прекрати, слышишь?

Пузатый дядька толкнул его кулаком в спину. Андрей недобро хмыкнул, глаза загорелись дерзостью:

– Ну, там, полегче!

– Я те покажу полегче, елки-палки!

– Прекратите это безобразие! – седая женщина в очках с негодованием смотрела на нас. – Вы что, одни здесь?

– Совести у них нету!

– Хулиганьё! – высокий женский голос перекрыл всех и, казалось, звенел в ушах.

Андрей молчал.

– Андрей! – я смотрела на него, широко раскрыв плаза, надеясь, что сейчас всё кончится, ведь это – шутка. А резкие, злые слова падали, точно град:

– Вы посмотрите: девочка, а такая нахалка!

– Мать бы видела!

– У них и матери такие. Нарожали, елки-палки...

– Не обращай внимания, – произнёс Андрей, едва разжимая губы, пытаясь улыбнуться. – Тебе хорошо, а я выдержу...

– Что ты говоришь!

– Не обращай внимания,— повторил он твёрже.— Не надо.

Какая-то пружина лопнула во мне, и решимость действовать толкнула меня вперёд:

– Хватит!

– Постой, постой, сейчас я его! – высокий женский голос противно звенел в ушах. Я быстро пробиралась к выходу, чтобы не слышать, избавиться поскорее от всего происходящего.

Троллейбус наконец остановился.

– У, бесстыжая!

Кто-то больно толкнул сзади, и я чуть не кубарем вылетела из дверей. Горячие слёзы навернулись на глаза.

– Ты что? – услышала я раздражённый голос. – Нам ещё две остановки!

Андрей взял мою руку, но я отшатнулась от него.

– Не трогай меня!

Я быстро устремилась вперёд, не зная куда, зачем, почти побежала, спазмы давили горло. Ускоряя шаги, я уходила от ненужных слов, ничего не значащих объяснений.

– Стой! Да подожди ты! – сильные руки обхватили меня за плечи.

Я обернулась и... увидела чужие серые глаза.

– Ты что, не в себе? Неврастеничка!

Меня словно по лицу ударили. Я кусала губы, чтобы не разреветься. Как он мог? Он, большой и добрый? Он, мой рыцарь с голубыми, как небо, глазами. Как он мог?