Ермак. Геополитика против историографии. Первая и вторая части

1.

Начало зол – ложная мысль! Источник самообольщения и бесовской прелести – ложная мысль! Причина разнообразного вреда и погибели – ложная мысль!

Святитель Игнатий Брянчанинов

«Покорение Сибири Ермаком», Василий Суриков, 1895 г.

Люди старшего поколения помнят, как лет тридцать назад всеми легко и уверенно произносилось МЫ. МЫ – в истории, МЫ – в политике, МЫ – в культуре, в праве и в правде. Сегодня, даже когда разговор идёт о внешнеполитических интересах России, увы, приходится уточнять – кто кого имеет в виду, когда заявляет это самое МЫ. И дело не только в материальном, классовом или национальном расслоении и разложении бывшего «советского народа». Хотя, да, и конфликт претензий на владение средствами производства и прибавочной стоимости учитывать необходимо, однако, самая важная современная несовмещаемость населения России в единое МЫ – это несовмещаемость мировоззрений этого самого населения.

***

Не люблю словцо «постмодерн», подменившее тоже нерусское, но уже прижившееся и потому смыслово более ёмкое «эклектика», но хаос затянувшейся толерантности ощутимо разъел и подгноил все системные опоры и скрепы российского общества, так что нынче МЫ очерчивает совсем уже узкий круг тех, за кого можно отвечать, и на кого можно полагаться. Особо болезненна эта узость в темах священных, типа Великой Отечественной войны. Правда, уже трудно терпеть просто оскорбительное количество «свободных» точек зрения на величайшую народную драму, с собственными «свободными» методиками оценок жертвы, принесённой дедами-прадедами за полувековой мир в Европе.

Вспышка переоценки национальных ценностей, казалось бы, такая произвольная, непринуждённо свободная, на самом деле явилась результатом долгой и методичной педагогической работы. Нужно было ввести вариационную историю в школе, чем сломать иерархию критериев всего прошлого и подвергнуть сомнению все авторитеты, далее втянуть школяров в безответственные препирательства с сослагательными наклонениями, плюс эмоционально закрепить головную смуту спецэффектными кинопродуктами, напрочь отрицающими какие-либо мотивации призывника для своей смерти или убийства врага. И получить поколения нигилистов, для которых нет понятия МЫ, а нравственное противостояние советского и фашистского совершенно гадательно.

Отталкиваясь от сего подлого личного опыта, нам легче понять, как и почему в девятнадцатом веке такая, казалось бы, высокомудрая и высококультурная, такая царски-традиционная Россия эдипово отказывалась от своих отцов-героев. Не вся, не сразу, не от всех, но поступательно и центростремительно, и центром того эдипизма были элиты: вначале аристократическая, за ней и разночинская.

***

В 50-е годы XIX века протоиерей Иоанн Рождественский писал: «Уж если бороться с иезуитами, так… с интриг секретных внутри России. Лукавый дух у нас гнездится везде, от канцелярии Синода до бурятской кибитки, и всюду приносит плоды…». Плоды просвещения. Образования. Точнее – воспитания.

Когда в 1707 году Общество Иисуса открыло в московской Немецкой слободе свою первую школу, в неё стали принимать мальчиков не только из слободских католических семей. Юные Апраксины, Лопухины, Головины обучались в ней геометрии, астрономии, латинскому и немецкому языку, химии и другим европейским премудростям. И потому становились искренними адептами петровских революций. Что, впрочем, в своё время не помешало Петру Алексеевичу иезуитов, уличённых в проавстрийских интригах, изгнать и школу закрыть.

Элитное светское образование – главная канализация Ордена во внутреннюю жизнь государства и народа, на территории которых они оказались. С последующим на эти государства и народы иезуитским влиянием. И конечной их, государств и народов, перестройкой под нужды Ордена. Пусть «идеальное» государство-карцер в Парагвае остался опытом Запада, но свои уроки заучили и славяне: что было с Польским королевством и Литовским великим княжеством при Батории, что случилось с Хорватией, и что теперь происходит на Украине.

Преподобный Иустин Попович «Фёдор Достоевский о тайне Европы и России»: «Человек обоготворял себя и посредством философии, и посредством науки, и посредством религии (папизма), и посредством цивилизации, и посредством культуры. Но один дух действовал через все эти виды деятельности – дух католицизма. Всё, что происходит в Европе, происходит под знаком католицизма. Сделав человека мерилом всего, обоготворив человека, возведя в догмат непогрешимость человека, католицизм вольно и невольно, непосредственно и опосредованно стал причиной и поводом атеизма, социализма, анархизма, науки, культуры и цивилизации по человеку. Европейский человеко-бог оттеснил Богочеловека; католицизм санкционировал человеко-божие; Европа взяла на себя обязанность это человеко-божие социализировать – и отсюда весь ужас и все мучение Европы».

Немецкая слобода в Москве, гравюра

***

За каких-то полвека со дня основания Общества, иезуиты захватили или основали в разных странах и на разных континентах почти 700 колледжей, около 200 семинарий, более 500 миссий и резиденций. Так что, когда в 1773 году папа Климент XIV под давлением заволновавшихся правителей Испании, Португалии, Австрии и Франции издал буллу, запрещающую деятельность Ордена, то выяснилось, что без учителей остаются разом 250 тысяч школьников и студентов. Что такое четверть миллиона обучаемых для восемнадцатого века – понятно. Тем более – прежде иных это были отпрыски знатнейших и богатейших родов.

Екатерина Великая, взамен на признание орденом раздела Польши 1772 года, что отсрочило фронду магнатов против Российского престола, отказала папе Клименту XIV, потребовавшему от неё выдачи из России членов и имущества Общества Иисуса, позволив иезуитам остаться. В принятии, как казалось Императрице, чисто политического решения, мнение Православной Церкви, при Петре I подчинённой светской власти, ею не учитывалось. И иезуиты благополучно пережили в Полоцке все гонения. До 1801 года, когда, уже при Павле Петровиче, новый папа официально признал Орден действенным в пределах Российской Империи.

Девятнадцатый век – век философских, научных, технических и социальных революций – как и везде в России начался со школьного преобразования. За четверть века до декабристского путча из Витебска орденские школы и миссии начали стремительно разлетаться по столицам и губернским городам, включая Сибирь.

Сложившееся тогда классическое образование кое в чём и сегодня живо в принципах, определённых иезуитами как «парижская система»: регламентировался, то есть унифицировался весь учебный процесс, оттуда же деление на классы, переводные экзамены, классные журналы, инспекторы на уроках. Но это внешнее, сутевое же в том, что для переориентации детей и подростков с почитания родителей на почитание учителей в них воспитывали – и воспитывают! – острую критичность по отношению ко всему наследному. Именно так суперкатолические школы выпустили Вольтера, Лейбница, Декарта, Корнеля, Мольера…

В российских орденских коллегиумах, помимо древних и современных языков и античной литературы, давали фундаментальные основы математики, физики, астрономии, политической географии, гражданской и военной архитектуры, а так же изучались гражданское и государственное право, психология, живопись, музыка, танцевальное искусство. И понятно, что в петербургском пансионе аббата Шарля Николя получали выходные аттестации юные Голицыны, Нарышкины, Одоевские, Ростопчины, Орловы. А через несколько лет открыто объявляли себя католиками князь Пётр Голицын, княгиня Александра Голицына и княжна Елизавета Голицына, ставшая католической монахиней, князь Иван Гагарин, княгиня Елизавета Гагарина, светлейший князь Андрей Разумовский, постригся в монахи-варнавиты граф Григорий Шувалов, отреклись от веры отцов графиня Варвара Головина, княжна Наталия Нарышкина, сын знаменитого генерала Пётр Ермолов и многие-многие аристократы. Но не объявлявшие о своём вероотступничестве вслух.

Так что, когда Александр I Благословенный попытался после наполеоновской чумы зачистить Империю от масонов и иезуитов, то наткнулся в своём окружении на совершенно сложившуюся и хорошо структурированную пятую колонну, которая уже приступила к государственной и общественной перестройке.

***

Для чего сие предисловие? Для того, чтобы подвести к, конечно же, требующему серьёзного профессионального исследования, некоему виденью и пониманию того, как и почему спустя полвека от вроде как забытых миллеро-ломоносовско-татищевских войн, в отечественной исторической науке сложилась именно такая парадигма, в которой даже такой укоренённый монархист Карамзин, а тем более последовавшие либеральные теоретики Костомаров, Соловьёв, Ключевский, за исключением отчаянного демарша Нечволодова, рассматривали историю России уже исключительно с материалистической точки зрения – с позиций почему-то обязательного для всего человечества культурного развития и технического прогресса. Какие бы движущие силы не брались – великие князья или сословия, племена или ландшафты, производственные отношения или брачно-военные союзы – логика событий упорно простраивалась вне мотивационной доминанты человеческой жизни: вне соотнесения временного и вечного, вне судимости тварного мира своим Создателем. При всём разночтении называния пружин, толкающих мир в общем эволюционном прогрессе, никем из русских историков девятнадцатого века православность не воспринималось главным критерием мыслей и поступков русского человека и русского народа. Более того, в прогрессистском мировоззрении религиозное поведение определялось как фанатизм или даже прямое помешательство.

Знакомо? – выпускники суперкатолических школ Вольтер, Лейбниц, Мольер…

Отказ от первородства религиозного императива не просто отворил врата фактологическому произволу, не только легализовал либерализм в толковании фактов и процессов. Главное – в про-иезуитской культурно-исторической парадигме лишними, даже мешающими становились принципиально православные герои. Среди первых: грозные государи Иоанн III и Иоанн IV Васильевичи, князь Димитрий Иванович Хворостинин. Аника Строганов. Атаман и сотник Василий-Ермак Оленин.

«Покорение Сибири», Андрей Лях

2.

Всякое доброе дело, которое совершается не из одной только любви к Богу, но к которому бывает примешана и своя воля, не чисто и не приятно Богу.

Преподобный Варсонофий Великий

Всем известно об отсутствии на новгородском памятнике 1862 года «1000-летие России» фигуры первого признанного миром русского Царя Иоанна IV Васильевича Грозного. Как бы вдруг да пропало пятьдесят лет и сто пять дней правления с двукратным возрастанием территорий – так, что к 1584 году Царство перекрыло своими размерами всю остальную Европу. Величайшие преобразования государственного управления с введением соборного народовластия, с реформами суда, армии, расцвет науки и культуры… А главное – более тридцати лет противостояния коалиции Османского султана и Римского папы с их сателлитами от Крыма до Швеции. Одинокого стояния против Юга, Запада и Севера. С великой победой на Востоке.

***

В 1494 году Тордесильясским договором первые морские державы своего времени Португалия и Испания поделили Земной шар меж собой. Так вот простенько. Но англичане и французы, позже голландцы и датчане, не согласились с таким делением, и эпоха великих географических открытий развернулась в эпоху больших и малых морских сражений и материковых войн. Паруса скоропалительно творили империи: галеоны, каракки, каравеллы, флейты и когги, подгоняемые ветрами и течениями, нарастающими скоростями сокращали мир, связывая высоты и широты, а корабельные пушки были главными аргументами в захвате и делении всё новых и новых земель, с покорением и ограблением их народов.

Штормы, рифы, цинга и лихорадка, вражеские эскадры и пираты…. Но даже в обход Индии и Африки, из Китая испанская каравелла приходила быстрее, чем караван из Ханбалыка-Бейджина достигал Таны-Азова, при этом корабль нёс груза столько же, сколько тысяча вьючных животных. Так что при всех погодных, боевых и эпидемийных рисках и потерях флоты доставляли своим хозяевам неслыханные богатства.

Русское Царство, уже с XV века прибывая всё новыми тюркскими и угорскими народами, в этническом плане изначально формировалась как империя. Только тонкость: Русская Империя духовно и идейно стала наследницей Византии, а структурно продолжала обустройство союза славянских улусов Великой Орды. Это улусное наследие прекратила лишь Опричнина, но об этом чуть позже. Главное – православная империя в России изначально строилась на принципах веротерпимости и уважения к национальным укладам и племенным правилам и нормам жизни. А вот рядом, в Западной Европе, новые империи творились другими «прибылями»: мощь Португальской империи и Голландской росла ограблением захваченных колоний с порабощением аборигенов.

Итак, самодержавно утвердившись разгромом Крымской орды под Молодями, покорением Казанской, Астраханской и Ногайской орд, смирением вечных изменщиков Великого Новгорода и Пскова, Российское Царство в логике своего времени вышло на необходимость собственных морских портов. Море Чёрное запирала безводно-засушливая Дикая степь, практически непроходимая для обозов, военных и торговых. В краткий период весеннего полноводия и цветения трав, её могла пересечь только летучая конница – наскоро пограбить, набрать полонян из черкесов, славян и тюрок. Море Белое замерзало, да ещё требовалось обойти Кольский полуостров с воинственными шведами… Так что берег Балтийского моря стал русской неизбежностью.

Да только появление нового конкурента никто никогда и нигде не приветствовал. И когда в январе 1558 года Иван IV выступил против Ливонской конфедерации, нацелясь на Балтийское море, то уже на следующий год ему противостояла коалиция из Шведского королевства, Польского, Великого княжества Литовского.

«Осада Пскова польским королём Стефаном Баторием в 1581 году», Карл Брюллов

Ещё только в предвиденье Иванова похода впервые в европейской истории вступили в сговор, казалось бы, принципиально непримиримые Стамбул и Ватикан – султан Селим II и папа Григорий XIII. Подкупами и угрозами султан понудил, а папа с заверением о помощи всеми католическими силами благословил шляхту избрать себе в лидеры лучшего на то время стратега Европы. И в 1576 году решением Сейма турецко-подданный венгр-секкей из рода знаменитых трансильванских колдунов (это его сестра Елизавета пыталась омолодиться в кровавых ваннах, погубив несколько сот девственниц), лютеранин Иштван Батори, по принятии католичества – Стефан Баторий становится Королём Польским и Великим князем Литовским. Шляхта выторговала лишь несоздание новой династии, женив Стефана на бесплодно-престарелой вдове короля Ягайло Анне. Но поляки и литовцы не учли того, что с новым Королём и Великим князем в их земли проник Орден иезуитов – Societas Jesu, он же Орден св. Игнатия….

В той войне Россия впервые для себя столкнулась с тактикой, отработанной Европой в Столетней и иных затяжных европейских войнах: это когда боевые действия строятся на изматывании, истощении противника, без решающих масштабных сражений. И мы на двадцать пять лет завязли на Северо-Западе, практически потеряв возможность силовых решений всё более зреющим проблемам на Востоке.

***

А там, на Востоке, в 1557 году, при поддержке суфийских шейхов, на султанский трон Бухары воссел двадцатитрехлетний шейбанид, сын Искандера, внук Джанибека Абдуллах-хан II. Молодой правитель поставил себе целью установить единовластие во всех уделах шейбанидов – Бухаре, Самарканде, Ташкенте и Балхе, и, добавив Шахрисабэ, Фергану, Карши и Хисар, Бадахшан и Хоразм, воссоздать Шёлковый путь, разорванный распадом Великой орды. Почти тридцать лет ушло на войны с поместными правителями и карательные походы против многочисленных разбойников. Параллельно Абдуллах-хан II проводил ремонт и возводил новые мосты и караван-сараи. А, главное, он провёл масштабную денежную реформу, чеканкой серебряных танга и медной мелочи прекратив практику мена, поднимавшего себестоимость провозимых товаров в несколько раз. С восстановлением Шёлкового пути у владыки Туркестана по новому завязывались дипломатические, торговые и военные отношения с Китаем и с Индией, с Россией и Османской империей.

Кроме того, что Абдуллах-хан II был амбициозным полководцем и дальновидным строителем, он являл собой образец просвещённого правителя – знаток и покровитель наук, ценитель искусств, хан сам писал стихи под псевдонимом Аваз Гази. Среди множества придворных поэтов, творящих на языках фарси, тюркском и даже арабском, первое место по праву занимал великий Мушфики, а историк Хафиз Таныш составил хронику «Абдулла-намэ», благодаря которой история Средней Азии наполнена самыми точными сведениями того времени.

***

Однако эпоху караванов уже сменяла эпоха парусников, и экономические, а за ними политические карты прорисовывались вокруг совершенно новых путей. Ещё в 1492 году к Великому князю московскому Ивану III Васильевичу обратился некий Михаил Снупс с письмом от «Максимьяна короля римско-германского да от Сизмонта австрийского» с просьбой пропустить его, Снопса, «до далних земель нашего государства, иже есть под встоком на великой реце Оби». Дело в том, что согласно картам того времени река Обь вытекала из мифического Китайского озера, и европейские купцы планировали проложить новый «шёлковый путь», который, в принципе, реально мог через северные моря в Обь, по Иртышу и далее по Чёрному Иртышу за два лета довести практически до самых границ Поднебесной.

Если Иоанну III удавалось отмалчиваться на стук в двери, то к его внуку Иоанну IV в эти самые двери уже ломились. Посол по особым поручениям Боуэс настойчиво выпрашивал для английских судов разрешения на вход в устья рек Печоры и Оби. Но по совету бояр Царь позволил англичанам торговать только по Двине, Варзуге, Печенеги и Мезени, а далее даже разведку проводить воспрещал. Однако корабли английских капитанов Ричарда Ченслера, Хью Уиллоби, Артура Пета, Чарлза Джекмена, голландца Виллема Баренца, раз за разом, упорно пытались обойти Кольский полуостров, дабы найти Обскую губу.

Первые экспедиции закончились катастрофой, но всё же до Новой Земли они добрались, ещё каких-то пятьдесят вёрст, и сегодняшний мир выглядел бы совершенно иначе…