Ермак. Геополитика против историографии. Одиннадцатая и двенадцатая части

11.

… положить душу свою — значит отречься от себя, отречься от своих стремлений к богатству, к наслаждениям, к чести и славе...

Святитель Лука Крымский

На взятие Ермаком Искера, с восстановлением власти «крестьянского Белого Царя» над обскими, иртышксими и томскими княжествами и ханствами, первым отреагировал бей Большой ногайской орды Исмаил, тут же послав в Москву грамоту о вечной дружбе. Вместе с ногайцами подтвердили свою ясачность и башкиры. Сникли бунтари в Казани и Астрахани, потеряли задор и черемисы.

А когда беглый Кучум послал к родственникам и прежним покровителям в Бухару мольбу о военной помощи, то получил отказ: владыку Аблуллах-хана очень даже устраивало, что Московский Государь, войдя в Сибирь, пресёк готовящийся прорыв торговых кораблей из Европы в Китай, затеянный Кучумом в ущерб его караванному пути. Чуть позже Аблуллах-хан известит Царя Фёдора Иоановича о начале новых добрых своих отношений с Россией. Прочувствовав с юга – с опытом Персии, Индии, Пакистана и Афганистана, нарастающий напор европейской колонизации, Бухарские, Самаркандские и Ташкентские правители на сто с лишним лет дали русским «зелёный свет» для беспрепятственного продвижения на восток, но только севернее полустепных районов Шёлкового пути. И мы шли, шли, шли – Тюмень, Берёзов, Сургут, Мангазея, Томск, Кузнецк, Красноярск, Иркутск, Якутск … и вот уже наши станы в русской Америке – Ново-Архангельск, форт Рос.

Конфликты в южных областях Сибири и Центральной Азии у России начались при Анне Иоанновне, Санкт-Петербургским ответом на просьбы казахов спасти их от ойратов: «ежели на Вас, кайсаков, будут нападать неприятели, чтоб Вы от того нашим защищением охранены быть». И затем, всё более запутываясь в сложнейший многовековых мотках, петлях и узелках хивинских, бухарских, туркменских, киргизских взаимных обид и родословий мести, русские в Азии пролили крови просто немеряно.

***

«Отречься от себя, отречься от своих стремлений к богатству, к наслаждениям, к чести и славе»... Почему Ермак? Опять и опять: кто же он, этот царский сотник и казацкий атаман Ермак-Василий Тимофеевич Оленин, столь круто повернувший мировую историю в наше настоящее?

По занятию Искера русскими, мирная жизнь в Сибири мгновенно не началась. И Кучум, бежавший с большой казной и имевший поддержку в исламизированных семьях князьков и биев, несколько раз пытался собрать коалицию для ответного удара. И не все вогульские князьцы, побаиваясь расплаты за набеги на Пермь и противление Ермаку, спешили присягнуть Белому Царю. И обезглавленный некогда Кучумом Тайбугинский юрт, откочевавший к ногаям, тоже замечтал вернуться. Ибо всех смущала и соблазняла численная малость русского присутствия.

***

Отправив станичного атамана Ивана-Черкаса Александрова в Москву с пленными царевичами и скопившейся в ханском сарае за счёт неоплаченных ясачных лет, пушниной, Ермак получил щедрую Царскую милость для себя и прощение вины яицким казакам. Но высланные через год в помощь 500 стрельцов, по незнанию иных дорог, пошли по всё тем же мелким рекам, по которым Ермак обходил заслоны. В результате стрельцы бросили обозный груз, добравшись до Сибири без пороха, свинца, муки, одежды и прочего. И зиму не пережили, умерев все от холода и голода. А дальше со стороны Москвы наступило молчание.

Мартом 1584 года, приняв постриг с именем Иона, умирает Иоанн IV Васильевич Грозный. На трон вступил его третий сын, сын Анастасии Захарьиной-Юрьевой Фёдор I Иоаннович Блаженный, последний правитель рода Рюриковичей, по словам отца «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рождённый». И, как мы уже понимаем, канонизированный как «святой благоверный Феодор I Иоаннович, царь Московский», в российско-иезуитской историографии рассматривается, конечно же, «ненормальным», «слабоумным», «вырожденцем»…

Николай Костомаров: «Царь Фёдор Иванович был чужд всего, соответственно своему малоумию. Вставал он в четыре часа, приходил к нему духовник со святою водою и с иконою того святого, чья память праздновалась в настоящий день. Царь читал вслух молитвы, потом шёл к царице, которая жила особо, вместе с нею ходил к заутрене, … в 9 часов утра шёл к обедне, в одиннадцать часов обедал, потом спал, потом ходил к вечерне...».

Василий Ключевский: «Царевич Фёдор вырос в Александровской слободе, среди безобразия и ужасов опричнины. Рано по утрам отец, игумен шутовского слободского монастыря, посылал его на колокольню звонить к заутрене. … он рос безматерним сиротой в отвратительной опричной обстановке и вырос малорослым и бледнолицым недоростком … английский посол Флетчер: "В лице царя Фёдора династия вымирала воочию"».

Ещё бы не привлечь «воспоминания» лондонского посла – изгнанного из России с закрытием Московской компании, то есть, закрытием английской монополии на торговлю русскими товарами за границей. С началом самостоятельных выходов русских купцов на Францию, Германию и Италию…

Ненависть отечественных историков к истории своего Отечества, отторжения как к истории православного государства – Святой Руси и православного народа – народа-богоносца, откровенно инфернальная. Природно сатанинская. Ведь есть же свидетельство первого русского Патриарха Иова, так же прославленного в лике святых: в предсмертном томлении Царь беседовал с незримым «великим Святителем», а в сам час кончины Фёдора Иоанновича по всем Кремлёвским палатам ощущалось благоухание. Да только кому нужны удостоверения убеждённого опричника, ко всему прочему, канонизовавшего Иосифа Волоцкого?

Ведь, если непредвзято, без предубеждений, то почему бы рядом с иностранными источниками не проработать-проанализировать слёзные вопли летописцев Смутного времени о том, как при Фёдоре Иоанновиче и страна процветала, и люди были счастливы. И что никто не хотел никаких перемен, ибо народ знал наверняка: Царь своею праведною молитвою спасает и управляет Россию. Ответ у современника святого благоверного Царя дьяка Ивана Семёнова: «Монашество, соединённое с царством, не разделяясь, взаимно украшали друг друга …  И то, и другое было видимо только одним верным, которые были привязаны к нему любовью (выделено мной – В.Д.). Извне все легко могли видеть в нём царя, внутри же подвигами иночества он оказывался монахом».

Без перемены историографической парадигмы мы и далее обречены шаблонно-рамочно взирать на себя, на свой народ, своих героев, свою родину вражескими глазами. Глазами врага рода человеческого. И что бы ни мечтали о себе самые высоколобые витии, самые прославленные книжники и совопросники мира сего, они «преданием старцев» приговорены определять православные духовные нормы «юродством», духовную волю «слабостью», духовный подвиг «безумием». И никогда им не понять: как сотник-атаман Ермак-Василий Тимофеевич Оленин, идеально спланировавший и блестяще проведший спецоперацию по обеспечению для России мира с Востока, нежданно на три года принял для себя миссию государева наместника, точнее, «местного воеводы» величайшей страны, не имея для того никаких ресурсов, но, вот чудо, примерно управился и с этим, непредставимым для ратоборца, испытанием. Принял, вник и справился – как ответственный религиозно.

12.

Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое.

Римлянам 13:4.

С маленьким отрядом, сократившимся в результате полновесных боёв и мелких стычек с засадами, обморожений, болезней и несчастных случаев до пяти с половиной сотен бойцов, Ермак должен был не только удерживать столицу, но и, по возможности, развернуть и закрепить административно-властное присутствие Русского Государства во все сибирские родовые княжества и ханства. Как, чем и, главное, кем?..

Действительно: сибирские татары Тайбугины в своём правлении опирались на поддержку единокровников-ханов с их родовыми ополчениями, а бухарский шейбонид Кучум, хотя взошёл на трон благодаря бухарским сарбазам и джигитам, да и после не раз получал войсковую помощь, главную ставку делал на Ислам, через веру отрывая местную аристократию от своих одноплеменников-простолюдинов. Тайбугины вели суды на основе традиций, Кучум – шариата. Но, по любому, у предыдущих повелителей всегда было достаточно нукеров и для обеспечения обыденного сбора налогов, и для подавления вспыхивающих недовольств баскаками или бесерменами. То есть, для устрашения и расправы. Ведь именно террором Кучум провёл перепись населения, когда менял общеродовой налог-тамгу на исламский закят «с дыма», то есть с семьи.

Проникшая вглубь неизведанных земель небольшая дружина славян, с довеском из фрязин, франков и прочих «немцев», одинаково чуждая для местных племён угров и тюрок, не могла, подобно Тайбугинам, использовать в своих интересах извечное для Сибири этническое противостояние. Исповедуемое христианство не позволяло ожидать какого-либо добродушия, тем более, благоговейного уважения от упрямых язычников и мусульман-неофитов. А о русском терроре и геноциде «диких народцев» (выраженьице С. Соловьёва) нелепые пасквили стали измышлять, опять же, в восемнадцатом веке, опять же, в иезуитских школах – в российских, польских, французских, итальянских…

Да подумать только: какой-такой возможен геноцид с «вылазной дружиной» в две-три сотни человек! Ужаснуть, надругаться, нанести кровавую обиду, а далее мирно принимать в крепости гостей, поставщиков продовольствия, послов с дарами и самих родовых князьков с данью для Белого Царя и просьбой о личной дружбе. С прошениями о правдивом воеводском суде меж граничными соседями?.. Инфернальная русофобия.

В шорах двухсотлетней прогрессистской историографии недопустимо, абсурдно, казусно: ну, не мог, не должен был Ермак из своих отчаянных стрелков и рубак создать администрацию для неоглядного региона, населённого столь разбросанно и разнородно? Казаки-башибузуки и иноземные «солдаты удачи» годились для войны, но поручить им дьячие и поддьячие дела? А остальных поставить в приставы, надельщики, рассыльщики и иные приказники?..

Наместники и сменявшие их местные воеводы утверждались Царём и Боярской думой на два-три года. Как правило, это были отставные служилые люди – родовые бояре, дворяне и выслужившиеся дети боярские. За оклад – дабы не торговали и не побирались, воеводы вели военные, управленческие, стражные, судебные и налоговые дела, руководя приказными избами и столами. Отвечали воеводы даже за писцовые книги, в которые для финансовых отчётов в Москву собирали описания земель по их количеству и качеству, доходность и повинности населения. А ещё висели на них заботы о пополнении пороховых, дровяных и съестных припасов с описью… Притом наказы и указы из центра зачастую присылались с таковыми уточнениями: «как буде пригоже», «смотря по тамошнему делу», «как Бог вразумит».

И это не курьёз времени, не глупость (прозрейте, костомаровцы-ключевцы-соловьёвцы!) безграмотных дьяков и ленивых писарей приказной избы: при тогдашней неразработанности государственного законодательства, нехватка законов гражданских и уголовных восполнялась законами веры. В пределах русской власти – законами Евангелия и совести. Так что православное государство продумано и вполне рационально полагалась на богобоязненную рассудительность своего православного представительства. И та православная совестливая рассудительность в местах тюркских, угорских, черкесских, мусульманских, буддийских, языческих воспринималась как закон крестьянского Белого Царя, принималась как суд убедительно праведный.

Справедливость Белого Царя и была главной опорой Ермака в правлении Сибирью. Единственным ресурсом обеспечения его власти была Русская правда.

***

Война, как густейшая сосредоточенность болей, скорбей и страхов, беспощадно проявляет человека. В походе и боях невозможно притворяться, лгать и утаивать, скоро всем всё становится видно и бесспорно понятно. В этих общих на всех болях, скорбях и страхах очерчивает круг отвечающих друг за друга и полагающихся друг на друга. Круг тех, кто думает, действует и говорит – МЫ.

А ещё война возводит во власть истинного лидера.

Нет более чтимого и доверенного вождя, кроме того, кто брал на себя боли, скорби и страхи своих дружников. Кто был равен с ними перед смертью, но вывел их в жизнь. Он – ось, вокруг которой и очерчивается МЫ. МЫ кристаллизуется лидером. И помешать тому, клеветой, глумлением и фальсификацией надругаться над памятью, дабы подорвать в настоящем и будущем само только вероятие объединения православный народа вокруг православного лидера… пересмотрите школьные уроки истории…

***

Преображение вольных казаков и наёмников в верноподданных государевых слуг – ещё один, религиозный подвиг Ермака-Василия Оленина. Доверие, перешедшее в веру с совершенным послушанием, преображение сознания людей, ох, своевольных, ох, негибких, – так, что исполнив обещанное на Чусовой и получив долю добычи с копья, не разбежались они по своим путям-дорожкам, а остались, продолжили дружинное служение в сибирской украине – это подлинное чудо. Не в силе Бог, а в правде. Ермаковцы продолжили гибнуть от подлых засад и заманных предательств, от лютых холодов, безвременных метелей, от цинги. Но держались друг за друга, держались друг другом. Умирая друг за друга, жили друг другом. Чем вызывали уважение и благоговейное признание их силы у местных народов. Силы их Бога.

«Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф.5:14—16). Первый архиепископ Тобольский и Сибирский Киприан повелел записать в синодик соборной Софийской церкви для ежедневного поминовения имена Ермака-Василия и всех его товарищей, принявших смерть в Сибири. А в неделю Православия соборному протодиакону велегласно возглашать им вечную память.

Помянём своих героев и МЫ.