Не улус ромеев

Русские – народ идей, самых великих, бескрайних идей. Не кровь, не быт, не территории – нас как нацию собрала наша идейность. Ведь наши представления о правде-справедливости, наше виденье идеала-истины, устремлённость во всём в абсолют не вместились бы ни в род, ни в усадьбу, ни в вотчину. Дойти пешком до Индии и Америки, спасти православие в Греции и умереть за Мадрид, вырастить виноград в Заполярье и запустить паровозы от Варшавы до Харбина. В конце концов, трижды разгромить двунадесять народов и отдать Германию немцам, а Китай китайцам – это «по-нашенски», по-русски. Ведь для нас крайне важно и то, чтобы наши правда-справедливость и идеал-истина были для всех-всех без исключения.

Мы изначально, от корневого предрассветья своей прапамяти чувствуем, видим и совершенно неколебимо знаем в этом мире своё национальное и, следовательно, государственное предназначение. Оно – в преодолении-перешагивании самодовольной этнической самодостаточности, в отрицании моржовой корыстности и сутяжнической рациональности, оно – в преодолении конечности земной истории. Мы знаем: наше предназначение вместимо лишь бесконечностью неба, оно – в воле неба.

Право, правление, правота, правда, справедливость и праведность…

Мессианство? Русские много на себя берут? Да, но в нашем языке так удивительно ясно прочерчен осевой рост праведности в право, так отрыто, что понятно: это «многое взятое» – крест. Никакого предводительства, учительства, судейства, никакого «бремени белого человека» – только крест.

Мы, русские, – народ великих, бескрайних, вселенских идей. Именно поэтому никакие земные цели не заставят нас слезть с печи. Поэтому так сияет золото на наших куполах, возносятся в межзвездье нашими кораблями немчинные спутники, греет и светит смирённый атом, и при этом небрежение наше отхожими местами, ну, никак не меняется со времён Кия и Святополка Окаянного. Не до того.

Государство для русских – тоже, прежде всего, идея: «Русь Святая, храни веру православную!». Мы узрели свою надземную цель государственности старцем Филофеем, и она стала учением нашего Русского Православия – «Москва – третий Рим. Четвёртому не бывать». Через это учение Россия и стала Россией, ибо ни охазаренный Киев, ни Русско-литовская конфедерация не могли вызреть идеей «Рима третьего», не сумев внять сути византизма – христоцентричности. Ни Киев, ни Полоцк, ни Витебск, ни Смоленск не садили на свои престолы Христа.

«Крещение Руси», фреска русского художника Виктора Васнецова во Владимирском соборе в Киеве.

И неправда, что время необратимо. Оно дышит приливами и отступлениями, пусть не в деталях, но оно повторяется, возвращается. Вот и атеистический СССР строил свою имперскость по примеру Рима первого, Рима цезареоцентрика, Рима христогонителя. А перестройка и вовсе задвинула Россию в эпоху Великой Орды с той же толерантностью к конфессиям и самоуправлению ради полноты «ясака». Ну, оглянитесь, правда же: Казань и Владивосток, Псков и Грозный, Ульяновск и Тюмень – это всё сетевые узлы-улусы при слабой Ставке федерального центра. Хоть и выдаётся Москвой ярлык на правление, хоть и надо отвозить ей дань и кланяться… Зато на местах… Тем более, когда вернули улусам «выборы»…

Забавно наблюдать, как сегодняшняя самоназванная элита – политико-финансовая пенка – изо всех сил стремится выглядеть как бы совсем Европой – сити, хаусы, офисы, ланчи, форумы, брифинги, топ-менеджеры и секьюрити. В ордынском контексте эти «ромеи» ещё нелепее, чем бояре в напудренных париках. Лицедеи в харях Персу.

И пусть западные умники, вроде фон Мизеса, рассуждают что, мол, «государство – самый полезный инструмент для поддержания счастья и благополучия людей», что по Гоббсу и Руссо «государство есть продукт или результат договора между людьми», и поэтому оно «как часть политической сферы общества определяется своим собственным, особенным принципом, выступающим как нормативный фактор» (Д. Белл). Пусть. Это для наследников Рима первого государство самодостаточно и тем самоценно, а для нас, насельников Рима третьего, государство – лишь ограда вокруг Церкви.

Мы же, русские, – народ веры. И оттого наши славные княжества и величественные империи, достигая материковых пределов, покрывая и покоряя все окрестные языцы, так, что, казалось бы, утверждались на века благополучия, вдруг да отпускались, оставлялись своими гражданами на произвол судьбы. Откидывались, отрицались как мёртвая кожа, как ветхое платье. С молчаливой отстранённостью в начале XVII века взирал народ на самозванцев в Кремле, а в начале XX века разглядывал морячков в Зимнем. И смотрел на танки на Кутузовском в 1991 году.

Если не понимать, что господство на Земле для русских не самоцель, а лишь средство реализации идеи, великой, главной национальной идеи, то и не понять, почему так жутко и споро мутилось Московское царство с осечением рода Рюриковичей, безотлагательно рушилась Российская империя от эпидемии фрондёрства к Романовым и СССР в один миг распался презрением к Горбачёву. А зачем оно всё, если нечему и не в кого верить? Такого государства нам не надо!

«Вечная Россия», Илья Глазунов.

И обессиливались, обваливались стены и башни нашей отстранённостью, и всё наглее сквозь щели и провалы тянулись к остуженному безмолитвенностью храму колдуны, вии и вурдалаки, а вслед за ними, ворвавшимися волками, безнаказанно рвали уже беззащитные русские тела ляхи и козаки, клевали воронами русские очи «троцкие» и «березовские».

Здесь внимание: самые страшные, самые лютые свои муки русский народ принимал не как нежданную внешнюю напасть, а как справедливую нутряную расплату за собственное безверье. Всегда. И никакой верховой пропагандой, никаким либеральным поливом не вытравлялось низовое почтение к Ивану Васильевичу и к Иосифу Виссарионовичу.

Смиренного нашего отношения к своим страданиям не понять, коли не принять, что русские – народ идей, великих, бескрайних идей, народ великой веры. Потому не нам лелеять ущербы и пестовать обиды, хватит на то аввакумовцев. Нам – право праведности, нам – крест русского предназначения. Только поднимая его, мы поднимаемся сами. Тяжкий крест, столько раз казавшийся не по силам. Но столь дорогое наше русское мессианство – единственное, что неизменно, неложно возрождало нас после всех моров и смут, всех нашествий и усобиц. Только такая надземная цель врачевала, крепила, окрыляла нас и множила морским песком. Так было и так будет.

Москва – это третий Рим. А не «улус ромеев».