Русский язык умирает потерей мессианства

Российский язык в полной силе, красоте и богатстве переменам и упадку неподвержен утвердится, коль долго церковь Российская славословием Божиим на славенском языке украшаться будет.

М.В. Ломоносов

Любовь к родному языку, забота о полноте и здоровье родной речи – первое свойство истинного патриотизма. Ведь нация формируется языком, кровь и почва в этом процессе вторичны. Именно язык созидает народ, через язык в нацию входят и вживаются и новые этносы, и новые пространства. И сам народ меняется языком, посредством которого нацию можно рассеять и мобилизовать, рассечь и возродить.

А ещё забота о родной речи – забота о полноценности воспитания личности.

Речь для человека является не «главным средством коммуникации», а основой его мышления. Речь строит мировоззрение человека (в отличие от всех иных существ, человек разумный мыслит словами, а не картинками), и словарный запас, качественный словарный запас, помноженный на логику и красоту словосочетаний, определяет широту мыслей и полноту суждений. Для античности это было очевидно: философия рождается филологией.

Уникальность нашей Русской цивилизации в том, что в основе её бытия лежат сразу два языка – бытовой и священный. То есть, то, что мы определяем в человеке как «духовность», для русского самосознания имеет собственный язык. В той же Византийской империи греческий, как ранее латынь в Римской, были языками не сакральными, а общекультурными. Более того, когда святой равноапостольный князь Владимир принял православие, кроме того, что мы получили Священное Писание и церковные службы на родном языке, мы получили их в собственной системе написания – кириллице. Что определило наш самобытный, навсегда антиглобалистский путь цивилизационного развития.

Тут же, в православной основе традиционного русского мышления, ключ к тому, как Российская империя сумела сохранить столько языков подданных этносов на новых землях: первым делом православных проповедников-просветителей было создание письменности для присоединяемых не просто к Московскому государству, а к русской цивилизации этносов. Это благая работа по «письмолизации» была подхвачена и поднята до неповторяемых нигде в мире вершин Советской властью, так что и до сего дня из полутора сотен народов, входивших в состав России – СССР, языки сохранили все, даже самые малые. Тонкость: если в Российской империи русские сохраняли сотни языков, давая народам письменность для чтения ими Евангелия, то в СССР конечной целью видели максимальное освоение этническим сознанием марксистско-ленинской идеологии – опять сверхзадача, опять сверхцель как самый русский залог успешности.

Революционные перемены политико-социальных периодов в судьбе нации болезненно отражаются на её культуре. Происходят обрывы и угасания традиций, образуются провалы общенародной памяти. Поэтому понятна и близка постоянная тревога лучших сынов России о происходящем с русским языком, с родной речью.

Мы пережили кризисы языка, связанные с резким и очень объёмным вхождением в славянскую речь слов тюркских в трагичные XIII–XV века, недобропамятна петровско-екатерининская европеизация, болезненно проходила ломка грамматики и орфографии начала советского периода. Но сегодня ситуация с русским языком в России просто драматична. Сегодня литературный и бытовой русский язык усыхает необратимо быстро. И проблема вовсе не в нашествии иноязычных понятий и терминов, к подобному нам не привыкать, а в утрате ориентации его, языка, развития. В утрате цели развития. Цели жизни нашего языка. И никакими сохранительными мерами ситуацию не выправить. Русский язык не спасти ни эстетическими страданиями бунинцев, ни этическими громами шишковцев, – не обновляясь и не прирастая, он фатально угасает, прежде всего, «скукоживается» возможностями тематического охвата. Германоязычная философия, англоязычная экономика, франкоязычная политика… Так, весьма вероятно, что наши правнуки смогут говорить на некогда великом и могучем только о налогах и страховках. Кстати, через полвека лингвисты прогнозируют исчезновение от 60 до 90 процентов языков малых народов. Языки больших этносов выживут, но искалечатся до «средств коммуникации».

Понятно же, лечить нужно не симптомы, а причины. Причина современного кризиса, точнее упадка литературного, философского и бытового русского языка, – в его бесцельности. Оторванный от своего сакрального двойника, лишённый опоры на имперскую (и в советский период!) идею: утерявший богообщение и цивилизационный центризм, русский язык разрушается собственной обессмысленностью. Недостоинством задач и предназначений.

Восстань, пророк! И виждь, и внемли!

Исполнись волею Моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Русский язык умирает потерей мессианства. И спасение – только в обретении им изначально конечных великих, вневременных, высших, надмирных его смыслов.